"Вечная память". Т.Игнатьева

Я, конечно, пятьдесят пять килограммов красоты и интеллекта плюс двести грамм на мозжечок, и утонченность с остроумием спорят промеж меня, кому играть первую скрипку, и в третьем классе у меня была медаль "за волю к победе" (мы бежали эстафету, я в запале сунула палочку в зубы следующему участнику и рассекла ему десну), но. Но.

Но вчера вечером я положила в стиральную машинку пуховик и поставила режим стирки на два часа.

И это была его смерть.

Накануне он был упруг и блестящ. Он вздувался синим полиэстером. Он призывно подмигивал кнопками: иди сюда, детка, я тебя согрею.

А нынче что? Его дряблое тело безжизненно висит на сушилке. Внутри него прощупываются комочки – по-видимому, свалявшиеся кишки. Он тускл. От былой пухлости нет и следа. Глаз затянут мертвенно-синеватой плёнкой.

Не найти мне отныне покоя. Пуховик будет приходить ко мне по ночам, колыхаться на сквозняке и безмолвно шуршать: зачем? зачем, Алёна, ты это сделала? почему ты не использовала свой богатый зернистыми нейронами двухсотграммовый мозжечок, чтобы посмотреть на бирку? кто позволил тебе решать, что ты знаешь меня лучше, чем мои создатели, ясно написавшие тебе чёрными иероглифами на лоскуте: не стирай, белая женщина, неси в химчистку?

И нечего мне будет ему ответить

Татьяна Игнатьева (Крук)